Неточные совпадения
Но уж дробит каменья молот,
И скоро звонкой мостовой
Покроется спасенный город,
Как будто кованой броней.
Однако в сей Одессе влажной
Еще есть недостаток важный;
Чего б вы думали? — воды.
Потребны
тяжкие труды…
Что ж? это небольшое
горе,
Особенно, когда вино
Без пошлины привезено.
Но солнце южное, но море…
Чего ж вам более, друзья?
Благословенные края!
Пока с
горя Палач закутил «во вся
тяжкие», как умеет это делать только замотавшийся русский человек.
Всю ночь бесчувственный Руслан
Лежал во мраке под
горою.
Часы летели. Кровь рекою
Текла из воспаленных ран.
Поутру, взор открыв туманный,
Пуская
тяжкий, слабый стон,
С усильем приподнялся он,
Взглянул, поник главою бранной —
И пал недвижный, бездыханный.
Моей причудливой мечты
Наперсник иногда нескромный,
Я рассказал, как ночью темной
Людмилы нежной красоты
От воспаленного Руслана
Сокрылись вдруг среди тумана.
Несчастная! когда злодей,
Рукою мощною своей
Тебя сорвав с постели брачной,
Взвился, как вихорь, к облакам
Сквозь
тяжкий дым и воздух мрачный
И вдруг умчал к своим
горам —
Ты чувств и памяти лишилась
И в страшном замке колдуна,
Безмолвна, трепетна, бледна,
В одно мгновенье очутилась.
Живая ткань облаков рождает чудовищ, лучи солнца вонзаются в их мохнатые тела подобно окровавленным мечам; вот встал в небесах тёмный исполин, протягивая к земле красные руки, а на него обрушилась снежно-белая
гора, и он безмолвно погиб; тяжело изгибая тучное тело, возникает в облаках синий змий и тонет,
сгорает в реке пламени; выросли сумрачные
горы, поглощая свет и бросив на холмы
тяжкие тени; вспыхнул в облаках чей-то огненный перст и любовно указует на скудную землю, точно говоря...
И настала
тяжкая година,
Поглотила русичей чужбина,
Поднялась Обида от курганов
И вступила девой в край Троянов.
Крыльями лебяжьими всплеснула,
Дон и море оглашая криком,
Времена довольства пошатнула,
Возвестив о бедствии великом.
А князья дружин не собирают.
Не идут войной на супостата,
Малое великим называют
И куют крамолу брат на брата.
А враги на Русь несутся тучей,
И повсюду бедствие и
горе.
Далеко ты, сокол наш могучий,
Птиц бия, ушел на сине море!
Осилило Дарьюшку
горе,
И лес безучастно внимал,
Как стоны лились на просторе
И голос рвался и дрожал,
И солнце, кругло и бездушно,
Как желтое око совы,
Глядело с небес равнодушно
На
тяжкие муки вдовы.
Когда два голоса, рыдая и тоскуя, влились в тишину и свежесть вечера, — вокруг стало как будто теплее и лучше; все как бы улыбнулось улыбкой сострадания
горю человека, которого темная сила рвет из родного гнезда в чужую сторону, на
тяжкий труд и унижения.
Так пели девы. Сев на бреге,
Мечтает русский о побеге;
Но цепь невольника
тяжка,
Быстра глубокая река…
Меж тем, померкнув, степь уснула,
Вершины скал омрачены.
По белым хижинам аула
Мелькает бледный свет луны;
Елени дремлют над водами,
Умолкнул поздний крик орлов,
И глухо вторится
горамиДалекий топот табунов.
Не
горе и слезы,
Не
тяжкие сны,
А счастия розы
Тебе суждены.
Те розы прекрасны,
То рая цветы.
И, верь, не напрасны
Поэта мечты.
Но в радостях света,
В счастливые дни,
Страдальца поэта
И ты вспомяни!
Восемьдесят тысяч каменотесов и семьдесят тысяч носильщиков беспрерывно работали в
горах и в предместьях города, а десять тысяч дровосеков из числа тридцати восьми тысяч отправлялись посменно на Ливан, где проводили целый месяц в столь
тяжкой работе, что после нее отдыхали два месяца.
Поэтому минута обязательного отъезда в деревню показалась для Ольги Сергеевны особенно
тяжкою, и только надежда на предстоящие каникулы несколько смягчала ее
горе.
Вот пришёл я в некий грязный ад: в лощине, между
гор, покрытых изрубленным лесом, припали на земле корпуса; над крышами у них пламя кверху рвётся, высунулись в небо длинные трубы, отовсюду сочится пар и дым, земля сажей испачкана, молот гулко ухает; грохот, визг и дикий скрип сотрясают дымный воздух. Всюду железо, дрова, кирпич, дым, пар, вонь, и в этой ямине, полной всякой
тяжкой всячины, мелькают люди, чёрные, как головни.
…Все труднее становилось с этими как будто несложными, а на самом деле странно и жутко запутанными людьми. Действительность превращалась в
тяжкий сон и бред, а то, о чем говорили книги,
горело все ярче, красивей и отходило все дальше, дальше, как зимние звезды.
Все завыли за Дадоном,
Застонала
тяжким стоном
Глубь долин, и сердце
горПотряслося.
Она провожает отца до плетня, она стоит перед ним так просто, задумчиво; надежд мало его спасти, — и когда старик уходит, вместо слов, назначенных в роли, у нее вырвался неопределенный крик — крик слабого, беззащитного существа, на которое обрушилось
тяжкое, незаслуженное
горе.
В мягком песке своем хоронила его пустыня и свистом ветра своего плакала и смеялась над ним;
тяжкие громады
гор ложились на его грудь и в вековом молчании хранили тайну великого возмездия — и само солнце, дающее жизнь всему, с беспечным смехом выжигало его мозг и ласково согревало мух в провалах несчастных глаз его.
И Фекла покорно пошла в заднюю, где была у них небольшая моленна. Взявши в руку лестовку, стала за налой. Читая канон Богородице, хотелось ей забыть новое, самое
тяжкое изо всех постигших ее,
горе.
— Как же мне покинуть тебя, матушка, при
тяжких твоих болезнях? Как мне с тобой разлучиться?.. — с плачем говорила Фленушка, склоня голову на грудь Манефы. — Хоша б и полюбила я кого, как же я могу покинуть тебя? Нет, матушка, нет!.. Царство сули мне,
горы золотые, не покину я тебя, пока жизнь во мне держится.
Мы видели — с
горем своим, с
тяжкими ударами судьбы тогдашний эллин умел справляться силою собственного духа, не для этого ему нужны были боги.
Горька пришлась свадьба старику Карголомскому: видел он, что нареченный его внучек — как есть немец немцем, только звание одно русское. Да ничего не поделаешь: царь указал. Даже горя-то не с кем было размыкать старику… О таком деле с кем говорить?.. Пришлось одному на старости лет
тяжкую думушку думать. Не вытерпел долго старик — помер.
Также не раз мы видали, как шел он вдоль леса с какой-то
Грустной улыбкой и что-то шептал про себя, наклонивши
Голову, бледный лицом, как будто оставленный целым
Светом и мучимый
тяжкою думой или безнадежным
Горем любви.
Роковую весть принес из «России» телеграф. Борис Иванович получил уведомление о смерти Ивана Афанасиевича Звегинцева и
тяжкой болезни убитой
горем его жены, Надежды Андреевны.
Да; я не обмолвился: не было уже и охоты, потому что в этом море стонов и слез, в котором мне в моей юности пришлось провести столько
тяжких дней, — отупевало чувство, и если порою когда и шевелилось слабое сострадание, то его тотчас же подавляло сознание полнейшего бессилия помочь этому ужаснейшему, раздирающему
горю целой толпы завывавших у стен палаты матерей и рвавших свои пейсы отцов.
Прошел еще один год в
тяжком оцепенении
горя, и когда люди очнулись и взглянули вокруг себя — над всеми мыслями и жизнью их господствовал страшный образ идиота.
Смотри же, каковы перси Тении, а ведь Тения в
горе и в
тяжкой нужде, — она в бедном рубище, среди людей, усыпанных всякою нечистью, но и тут ты смотри, как краса ее блещет…